Драпать не имеем права, а в атаку идти некому

Прокручиваю в памяти последние 8 лет. Знакомство с будущим легендарным командиром ополчения Лешей Мозговым у Луганской администрации. Он еще в костюме и без бороды, но уже с четким настроем на долгую борьбу. Первые митинги на центральной площади Донецка, после которых народ шел к мэрии, снимал украинский флаг и вешал российский. Когда все расходились, полиция снова меняла его на жовто-блакитный.

Заход отряда Игоря Стрелкова в Славянск. Первые обстрелы, первые потери и первые боевые вылазки комбата Моторолы в тыл врага. Оборона Ямполя, Лисичанска, Луганска, погрузившегося в темень и холод… Колонны беженцев, их возвращение. Разгром противника в Донецком аэропорту, Дебальцевский котел, безвременье Минских соглашений. Когда ни мира, ни войны, но скорбная статистика погибших пополняется каждую неделю. А то и каждый день. Дети, идущие в первый класс, но не знающие мирной жизни.

Сколько было этих «первых», которые постепенно становились рутиной. Страх вымывался его обыденностью, злость выдавливалась безысходностью, смерть теряла свою сакральность, становясь привычным спутником «серой зоны» человеческой жизни. В самых страшных и уродливых ее (смерти) проявлениях. С анатомическими подробностями, от которых у человека неподготовленного перехватывает дыхание и темнеет в глазах. А здесь привыкали… Смотрели на Смерть отрешенно и шли дальше – за водой, которой нет третий месяц.

Оставалась Надежда. Что все это было не зря. И сегодняшние события не вызывают того ликования, какое было бы 8 лет назад. Так радуются победе марафонцы, пересекая финишную прямую и без сил падая на руки друзей. А здесь и упасть нельзя. Надо бежать дальше, стиснув зубы и сжав волю в огрубевший кулак. Облегченный выдох – выстрадали – и живем дальше.

Да, все это было не зря. И все это было не ради них – ради нас всех. Потому что Россия не имела морального права бросить этих людей. Таких же, как мы – одной истории, одного культурного кода, одного языка, одной крови.

8 долгих лет они ждали, и начало спецоперации пока не принесло избавления. Но придало уверенности. А грядущий референдум закрепит определенность, которой так не хватало эти долгие годы. Донбасс и освобожденные территории Запорожья и Херсонщины навсегда становятся частью огромной страны, которая берет их под свою защиту. И никогда их не бросит, чего бы это ни стоило.

Отныне бои будут идти не за освобождение бывших украинских областей. Они будут вестись за территорию России, оккупированную серьезным, сильным противником. И эта борьба, безусловно, потребует дополнительные силы.

Александр КОЦ

21 сентября мы проснулись в новой стране, которая проводит не спецоперацию, а начинает воевать за свое существование, как бы это высокопарно ни звучало.

Для меня экзистенциональный характер этого конфликта стал очевиден еще несколько месяцев назад, когда я столкнулся с первыми признаками прямого участия НАТО в этой войне. Трофейные карты учений, на которых под командованием западных офицеров отрабатывались действия в случае российского «вторжения». Спутниковые снимки, на которых в деталях видны наши позиции, вплоть до отдельно стоящей под деревом, накрытой маскировочной сетью БМП – с классификацией цели и координатами. Только бей – из высокоточных орудий, поставленных Западом. Каждый удар которых согласуется с Пентагоном, о чем заявляли американские генералы.

Наемники, «отпускники», «частники», сидящие на подрядах правительства США. Все это мы увидели во всей красе во время Харьковского «наступа», который дал нам понять, что против коллективного Запада невозможно воевать вполсилы. И спустя рукава, чего уж там. Ошибки, я это знаю, сейчас анализируются самым серьезным образом. И, надеюсь, выводы из них уже сделаны.

REUTERS

Мобилизация объявляется не от хорошей жизни. Надо признать, что для поставленных целей нашей сегодняшней группировки оказалось недостаточно. Бои для нас перешли в оборонительную фазу, когда продвижение вперед дается нелегко. При этом острая нехватка стрелков, водителей, наводчиков. Я знаю бригады, в которых осталось по 60 пехотинцев. Коллега-военкор рассказывает о полке, в котором сегодня в строю только 6 штурмовиков – людей, готовых идти в атаку.

И дело тут не только в потерях. Да, есть «двухсотые» - погибшие, есть «трехсотые» - раненые. Но в ходе этого конфликта появился новый термин – «пятисотые». Это те, кто отказался выполнять приказ. Кто-то банально струсил, кто-то сказал честно, что не может решить задачу, у кого-то просто нет мотивации: «Зачем погибать за чужую землю».

Сегодня ситуация меняется в корне. Для малодушия не остается ни моральных, ни юридических лазеек. Для этого и вводятся новые положения в Уголовном Кодексе – о дезертирстве, невыполнении приказа, мародерстве… Для этого мы в ближайшем будущем прирастем новыми территориями – теперь не может быть вопросов, за чью землю мы там воюем. За свою. И никаких иллюзий быть не можем. Если уступим хоть пядь, враг не остановится. Ни на Донбассе, ни на Крыме. Отступать больше некуда, слабости нам уже никто не простит.

Александр КОЦ

В ситуации, когда Киев не считается со своими потерями, превратив мобилизацию у себя в перманентный процесс, без дополнительных сил нам противника одолеть уже крайне сложно. Конечно, не все 300 тысяч мобилизованных в России попадут на фронт. Кто-то поедет на Дальний Восток сменить тех, кто отправится отвоевывать нашу территорию, оккупированную врагом. Кто-то встанет по «ленточке» – у нас будет новых 1400 километров границы. Но надо понимать, что сегодня эта наша граница – линия боевого соприкосновения. И это касается каждого. Мы вошли с одной стороны в один из трагичных периодов нашей современной истории. С другой – в один из самых героических. Об этом напишут в учебниках по истории. И каждого из тех, кто сегодня с оружием в руках сражается за Россию и еще только поедет ее защищать, будут чтить также, как героев Великой Отечественной. Отстоявших свое государство. Из уважения к их памяти, мы не имеем права его потерять.