Неоднозначный маршал. Как уроженец Донбасса арестовал Лаврентия Берию

11 мая (28 апреля по ст

11 мая (28 апреля по ст. стилю) 1902 года в селе Гришино Бахмутского уезда Екатеринославской губернии (в н.в. Покровский р-н Донецкой обл. под контролем Украины), в крестьянской семье родился мальчик, которому предстояло стать одним из самых знаковых советских военачальников.

Родитель — Семен Москаленко — нарёк новорожденного Кириллом. Образование сын удалось дать довольно приличное, как для дореволюционных времён, — мальчишка четыре года посещал занятия в сельской школе, а потом ещё закончил два класса так называемого «министерского училища». В революционный 1917 год Кирилл начал учиться в располагавшемся на станции Яма родного Бахмутского уезда сельскохозяйственном училище.

В одно время с ним, несмотря на то, что был на четыре года старше, посещал занятия и уроженец Дебальцево, известный впоследствии украинский поэт Владимир Сосюра. Гражданская война вынудила обоих прервать учёбу. Но, если Сосюра в результате стал «петлюровцем» и воевал в составе армии УНР, то Москаленко подался к красным.

Он вернулся в родное село, работал в сельском революционном комитете — ревкоме, стал комсомольцем. С приходом белых Москаленко скрывался, справедливо опасаясь казни, так как коммунистов и комсомольцев в армии Деникина уничтожали беспощадно.

С возвращением красных в августе 1920 года он присоединился к Красной Армии и стал рядовым конником в одном из самых легендарных её объединений — Первой конной армии Семёна Михайловича Будённого. В её составе Кирилл всю осень провоевал против войск Врангеля и батьки Махно, а в декабре был отправлен на учёбу в Луганскую артиллерийскую школу.

За следующие двадцать межвоенных лет Кирилл Семёнович совершил головокружительную карьеру.

Из Луганска его вскоре перевели в Харьков во 2-ю артиллерийскую школу. В мае 1921 года произошёл второй перевод на артиллерийское отделение Харьковской объединённой школы червоных старшин, которое он окончил в 1922 году. Во время обучения курсантов нередко привлекали к боям с отрядами махновцев и других недобитых противников новой власти, «куролесивших» на Дону и в Донбассе.

После обучения Москаленко вернулся в Первую конную армию, и дальнейшую службу проходил в 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии.

Ей он отдал 10 лет службы с перерывом в 1928 году на обучение на ленинградских курсах усовершенствования командного состава артиллерии РККА. Какое-то время дивизия базировалась в Армавире, откуда отдельные её подразделения направлялись в горы Кавказа на осуществление различных боевых операций по борьбе с бандитизмом.

В 1932 году молодого 30-летнего командира перевели служить в Забайкалье под Читу на должность начальника штаба особой кавалерийской дивизии Особой Краснознамённой Дальневосточной армии. Через два года он возглавил кавалерийский полк, а в 1935 году получил под своё начало 23-ю механизированную бригаду, которая вскоре стала танковой.

Начало 30-х годов, это время стремительного развития советских танковых войск.

С 1932 года тяжёлая промышленность СССР стала выпускать танки Т-26 и БТ-2. Ими вооружались формирующиеся одна за одной механизированные бригады, которые «размножались» своеобразным «вегетативным» способом. Так, 23-я мехбригада «нарастала» вокруг выделенных из состава сформированной ранее под Киевом 2-й отдельной мехбригады танковой роты, химического взвода и батареи артиллерийских танков.

Командный состав таких соединений стремились формировать из командиров-кавалеристов.

Москаленко для этого более чем подходил, так как к тому же имел ещё и артиллерийское военное образование. На Дальнем Востоке он вдобавок приобрёл и образование танкиста, помимо всего прочего лично освоив танки. Знание теории командования танковыми соединениями, искусство вождения танков Т-26 и БТ-7, а также стрельбы из них у него принимал лично командарм маршал Василий Константинович Блюхер.

Долго, правда, пробыть в Приморье Кириллу Семёновичу не довелось — в 1936 году его перевели служить в 45-й механизированный корпус Киевского военного округа.

Здесь два года спустя ему присвоили звание полковника, а накануне Зимней войны в 1939 году назначили начальником артиллерии 51-й Перекопской стрелковой дивизии Одесского военного округа. 15 января она отправилась на фронт на Карельский перешеек, и уже через неделю вела бои в составе действующей армии.

Пользуясь тем, что у дивизии имелся 343-й отдельный танковый батальон, Москаленко, вспомнив свои дальневосточные навыки, даже сходил на танке Т-26 в атаку. За проявленный героизм и хорошее знание своего дела после окончания боёв в апреле его наградили орденом Красного Знамени и присвоили звание комбрига, а уже в июне — генерал-майора.

После этого он отправился в Молдавию, где попеременно занимал сначала в Кишинёве должность начальника артиллерии 35-го стрелкового корпуса, в затем в Тирасполе — 2-го механизированного корпуса.

Тем временем в Европе вовсю грохотала Вторая мировая война.

Французская кампания 1940 года показала всему миру, что вермахт освоил тактику использования так называемых танковых «клиньев». Этот момент не остался без внимания высшего советского командования, и весной 1941 года в Красной Армии началось формирование отдельных артиллерийских противотанковых бригад (оаптбр).

Это были специализированные соединения, предназначенные для создания на пути вражеских танковых ударов эффективных заслонов. Первую по номеру и по времени создания такую бригаду доверили генералу Москаленко.

Кирилл Семёнович, конечно, просил, чтобы его направили в танковые войска, но и такое назначение вполне устраивало, и он отправился на Волынь в район располагавшейся чуть севернее Луцка станции Киверцы — здесь проходило формирование 1-й оаптбр. Она включала два артиллерийских полка, в каждом из которых было по 24 76-мм пушек, по 36 85-мм и в зенитном дивизионе имелось 8 37-мм орудий и 36 пулеметов ДШК. Бригада была полностью обеспечена снарядами, в том числе бронебойными.

Войну Кирилл Семёнович встретил в Луцке на выделенной ему специально командующим 5-й армией генерал-майором Михаилом Ивановичем Потаповым квартире. С ним Москаленко встречался как раз накануне по вопросу срочного вывода всей техники бригады с открытых площадок в леса. К счастью, это успели сделать 21 июня.

Генерала разбудили телефонный звонок, волнованный голос Потапова сообщил, что немцы напали без объявления войны — обстреливают приграничные позиции и бомбят аэродромы. Москаленко быстро собрался, сел в машину.

В бригаде генерал тут же, остановив рапорт дневального, проследовал к палатке сигналиста, после чего скомандовал: «Сигналист, тревога! Дневальный, тревога!» Бригада находилась в резерве Главного командования и приказы её могли отдавать только из Москвы. Но из-за действий вражеских диверсантов связи ни с Москвой, ни со штабом Киевского особого военного округа не было.

Взяв всю ответственность на себя, генерал Потапов приказал Москаленко выдвигаться на юг и совместно с 22-м механизированным корпусом (мк) остановить рвавшегося через Владимир-Волынский на восток противника. Кирилл Семёнович ему подчинился, и в 10:00 1-я оаптбр выдвинулась навстречу противнику.

На марше бригада встретила оперативную группу штаба 22-го мк. Во Владимире-Волынском у корпуса базировалась 41-я танковая дивизия. Две остальные — 19-я танковая и 215-я моторизованная находились в районе Ровно в 140 км от границы и могли прибыть в район Ковеля, куда им приказали выдвигаться, только через сутки.

На подходе к Владимиро-Волынскому колонны бригады встретили вражеские танки из 14-й танковой дивизии противника и пехоту из 298-й пехотной. Передовые батареи развернулись на первых попавшихся позициях и открыли огонь. В результате немцы потеряли подбитыми (по воспоминаниям Москаленко) до 70 танков, но и артиллеристы понесли большие потери.

В первые месяцы боёв его бригада вместе с основными силами 5-й армии постепенно откатывалась на восток, теряя людей и технику.

Во время августовских боёв, батареи бригады обороняли переправы через Припять в районе Довлядов, Янова и Чернобыля и через Днепр в районе Новой Иолчи и Лукоедов. После отступления за Днепр, артиллеристы генерала Москаленко обороняла Чернигов.

3 сентября генерал Потапов приказал ему принять командование 15-м стрелковым корпусом (ск), а бригаду сдать другому командиру.

А уже 8 сентября немцы воспользовались захваченным ими на левом берегу Днепра у Окуниново плацдармом и отрезали 15-му ск пути отступления за Десну — фактически окружили. Тем не менее, корпус вырвался из кольца, отступил к Нежину. 13 сентября после упорных боёв он оставил и этот город, и отступил в юго-западном направлении.

Здесь выяснилось, что большая часть сил Юго-Западного фронта (ЮЗФ) немцами окружена встречными ударами 2-й танковой группы Гудериана из Белоруссии и Брянской области и 1-й танковой группы Клейста из района Кременчуга, которые замкнули кольцо, встретившись в Лохвице.

15-й ск Москаленко прорывался из окружения сначала цельным соединением, затем, понеся большие потери, личный состав выходил к своим небольшими группами.

Бывший член военного совета ЮЗФ и впоследствии генсек СССР Никита Сергеевич Хрущёв вспоминал, как из окружения выходил Москаленко: «При нашем отступлении его выгнала колхозница из своего коровника, где он прятался, переодевшись в крестьянскую свитку, и он, сам украинец, выступил после этого против украинцев, кричал, что все они предатели и всех их надо выслать». Сам Москаленко в своих воспоминаниях об этом эпизоде скромно умалчивает.

Формат публикации не позволяет рассказать о всех перипетиях военной судьбы будущего маршала подробно.

После выхода из окружения он командовал конно-механизированной группой войск 13-й армии ЮЗФ. Во время наступления под Москвой участвовал в освобождении Ельца. В декабре 41-го стал заместителем командующего 6-й армией ЮЗФ, а затем и временно занимал должность самого командующего. Вверенные ему войска принимали участие в Барвенково-Лозовской наступательной операции, освобождали города Изюм и Лозовая. В феврале он командовал 6-м кавкорпусом, в марте возглавил 38-ю армию, которой после катастрофического поражения ЮЗФ под Харьковом пришлось отступать на восток за Дон.

В июле 1942 года Москаленко командовал 1-й танковой армией. В самом начале Сталинградского сражения она 12 дней подряд непрерывно атаковала немцев, стремясь сдержать их наступление в излучине Дона. По мнению Кирилла Семёновича — это позволило задержать немцев у Калача-на-Дону на месяц, что дало возможность подтянуть резервы и подготовить город к обороне.

Уже в августе генерала назначили командовать 1-й гв. армией, с которой он до октября участвовал в Сталинградской битве.

Отношение в войсках и Верховном командовании к Москаленко было неоднозначное.

лавный маршал авиации Александр Евгеньевич Голованов вспоминал: «…Во время войны Москаленко называли «генерал Паника». Сталин говорил, что у него нет лица. Жуков говорит: «Александр Евгеньевич, мне генерал Паника звонил!»

Тем не менее, его назначили в октябре 1942 года командовать 40-й армией, которая в январе следующего года приняла участие в Острогожско-Россошанской наступательной операции, в результате которой были разгромлены войска противника, в том числе венгерские дивизии и итальянский альпийский корпус. Накануне 19 января Кириллу Семёновичу присвоили очередное звание генерал-лейтенанта.

Уже к началу февраля советские армии вышли к границам УССР, 16 февраля был освобождён Харьков, 40-я армия Москаленко наступала севернее города.

Однако вскоре последовал мощнейший вражеский контрудар, в котором Гитлер делал ставку на свежий вооружённый в том числе «Тиграми» танковый корпус СС. В этих боях советские армии потерпели поражение, понесли большие потери. О действиях Москаленко в этих оборонительных боях некоторые его коллеги, например, генерал-майор Александр Васильевич Горбатов отзывались нелицеприятно:

«Это не командарм, это бесплатное приложение к армии, бесструнная балалайка…

За 5 дней наши дивизии захватили не одну сотню пленных, десятки орудий и минометов, и все потому, что действовали по своей инициативе, вопреки приказам командарма. Все руководство командарма заключается в самом беспардонном отношении к подчиненным. Мы только и слышим: "Гитлеру помогаешь, фашистам служишь, предатель!" Надоело слушать и бесконечную брань. Неужели командарм не понимает, что своим поведением не мобилизует подчиненных, а только убивает их веру в свои силы?

Подобные оскорбления я слышал в Лефортовской тюрьме от следователя и больше слушать не хочу. Сначала я думал, что командарм позволяет себе так разговаривать только со мной, недавно прибывшим с Колымы. Но это трафарет и применяется к каждому из подчиненных».

Вскоре последовала Курская битва, после которой, на плечах отступающего противника Красная Армия вышла к Днепру. 40-я армия генерала Москаленко форсировала его практически с ходу Южнее Киева и закрепилась на Букринском плацдарме. За это 23 октября Кириллу Семёновичу присвоили звание Героя Советского Союза.

Однако дальше армия продвинуться не могла, теряя людей и технику в многочисленных бесплодных атаках. 27 октября Москаленко назначили командовать уже ранее им возглавляемой 38-й армией, она закрепилась на плацдарме, захваченном севернее Киева в районе Лютежа. Вскоре ей предстояло сыграть в освобождении столицы Украины важную роль.

О том, каким путём Москаленко добился своего нового назначения, есть нелицеприятная история. Член Военного совета 40-й армии в то время генерал-майор Пётр Васильевич Севастьянов рассказывал, что Москаленко из-за своего «дуболомного» стиля командования сначала в бесполезных атаках растратил свою армию на Букринском плацдарме, а затем отнял 38-ю у генерала Чибисова. Он и Хрущёв придумали основание, что столицу Украины должен освобождать командарм-украинец.

В результате во главе 38-й армии Москаленко воевал уже до самого конца войны: освобождал Киев, оборонял его в ноябре-декабре, когда немцы нанесли свой контрудар, в результате которого был потерян Житомир. В 1944 году участвовал в Житомирско-Бердичевской, Ровенско-Луцкой, Проскуровско-Черновицкой, Львовско-Сандомирской, Карпатско-Дуклинской операциях; в 1945-м — в Западно-Карпатской, Моравско-Остравской и Пражской. Войну закончил в Праге в звании генерал-полковника.

Москаленко принимал участие в параде Победы. На следующий день был устроен приём генералов руководителями партии и правительства, в первую очередь Сталиным. Он в первый раз увидел Москаленко вживую и тогда пошутил:

«Так вот ты какой… А я представлял тебя похожим на Тараса Бульбу (Сталин выразительным жестом как бы изобразил мощную широкоплечую фигуру с длинными казацкими усами) и, улыбаясь, добавил: "Почему худощавый? Может, сам не ешь и войска свои не кормишь?"»

Через 8 лет Сталин умер, и в высших партийных кругах страны началась отчаянная борьба за власть.

Своё веское слово в ней сказал советский генералитет. По воспоминаниям Москаленко задачу арестовать Лаврентия Берию ему лично 25 июня 1953 года поставил по правительственной связи Хрущёв. От него требовалось взять несколько преданных группировке Хрущёва офицеров и явиться к председателю Совета министров Маленкову. Конкретно задачу по аресту Берия генералам ставил Булганин.

Генералы, среди которых был и маршал Георгий Константинович Жуков, ждали в комнате условного звонка, в то время как рядом проходило заседание Совмина. Нервы были у всех на пределе — время шло, а звонка всё не было. Наконец он раздался, и генералы, оставив у дверей кабинета, в котором проходило совещание, двух надёжных вооружённых офицеров, ворвались внутрь. Маленков объявил: «Именем Советского Закона арестовать Берию!»

Москаленко наставил на бывшего главу НКВД свой пистолет, Жуков обыскал, после чего остался на продолжившемся у Маленкова — Председателя Совмина — совещании. Москаленко же тайно повёз арестованного из Кремля и, как командующий Московским военным округом (МВО), следующие полгода обеспечивал его охрану до вынесения приговора суда. Судили Берию и его сообщников в кабинете Москаленко, и отсюда же 23 декабря 1953 года повезли на расстрел.

За преданность Хрущёв рассчитался с Москаленко сполна, похлопотав, чтобы уже в августе 1953-го он стал генералом армии, а два года спустя — маршалом Советского Союза. При этом сам Хрущёв относился к своему протеже неоднозначно:

«Существуют несколько Москаленко. Один — это генерал, который честно командовал войсками, попадая во всевозможные переплёты на первом этапе войны. Затем он командовал армией, и его активная роль была заслуженно отмечена. Я лично вносил предложение о присвоении ему, уже после смерти Сталина, звания Маршала Советского Союза.

Другой Москаленко — настоящий истерик… Вот его обычный лексикон: "Враг народа! Предатель! Подлец! Судить надо! Расстрелять надо!" Это человек настроения, который очень поддается влиянию…

А есть и третий Москаленко — приспособленец, алогичный и беспринципный человек».

Тем не менее, при Хрущёве Кирилл Семёнович продолжил свою карьеру, в 1960-62 годах командовал Ракетными войсками стратегического назначения, был заместителем министра обороны СССР. С 1962 года стал главным инспектором Министерства обороны СССР.

На его судьбу не повлияли ни падение Жукова, ни падение Хрущёва.

В 1978 году уже при Брежневе ему присвоили второе звание Героя Светского Союза. Перечислять все его награды просто нет смысла, одних орденов Ленина он заслужил семь штук.

Именно заслужил, потому что при всех прочих являлся профессионалом своего дела, обладавшим знаниями и умении в управлении как кавалерийских войск, с которых начинал свою карьеру, так и артиллерийских, и танковых, и пехотных, а после войны внёс огромный вклад в развитие войск ракетных. Т

Так что при всей сложности характера и неоднозначности этого исторического персонажа, он безусловно заслуживает уважение, как человек, внёсший огромный вклад в Победу и в развитие вооружённых сил своей страны.

Источник

Предложить новость